3. ВИЛЬГЕЛЬМ ГАУФ (1802—1827)
Двадцатые годы XIX века — пик романтизма. Многое уже наработано, проложены магистральные пути. И романтики «последнего призыва» ищут новые подходы, нередко вступая в конфронтацию с «патриархами» и даже пародируя их. В это время расцветает творчество гениального сказочника (точнее, Хауфа), книги которого пережили свое время и поныне радуют все новые и новые поколения читателей.
Он родился в Штутгарте в почтенной вюртембергской семье государственного служащего. Его отец в возрасте тридцати семи лет скончался в чине тайного секретаря министерства иностранных дел. Маленький Вильгельм рос в Тюбингене у дедушки с материнской стороны. Огромная библиотека деда способствовала развитию страсти к чтению. Мальчик не только много читал, но и по вечерам рассказывал домашним о прочитанном, однако не точно так, как было написано в книгах, а переиначивая сюжеты, дополняя их своими словами, сочиняя иные концовки и стремясь в своих рассказах привести мир в гармонию, которой, увы, не видел в жизни.
В 1820—1824 годах Гауф изучает теологию, философию и филологию в Тюбингенском университете. Письма и ранние стихи говорят об увлеченности юноши студенческой жизнью, об участии в союзе студентов под названием «Огненные всадники».
Вспоминая свою тогдашнюю жизнь, он так говорит о ней в новелле «Фантасмагория в бременском винном погребке»: «Ты и возвышенная, благородная, ты и грубая, варварская, и милая, и беспорядочная, и отталкивающая, и все же такая приятная и живительная!»
Однако бесшабашное взросление длилось недолго. Позднее в сборнике сатирических очерков «Мемуары Сатаны» он подсмеивался над буршами, нелицеприятно рисуя типы университетских фразеров-демагогов, ресторанных политиков, и одновременно пародируя во вставных новеллах и юмористических очерках беспорядочную пестроту стиля некоторых писателей романтической школы, в том числе и роман «Эликсир дьявола» Э.Т.А. Гофмана, не без влияния которого он, собственно, и мужал как литератор.
По окончании университета Гауф устраивается домашним учителем к барону Хюгелю, президенту военного министерства известному меценату того времени, в доме которого постоянно бывали артисты, художники, писатели. Для своих воспитанников юный учитель и начал сочинять и рассказывать сказки.
Ближайшие годы его жизни были наполнены работой над осуществлением разнообразных творческих замыслов, работой настолько интенсивной, что уже в середине 30-х годов Гауф стал одним из наиболее популярных молодых писателей.
Вхождение Гауфа в литературу было стремительным: с 1824 года, когда он опубликовал первые свои литературные сочинения, до 1827 года, то есть за три года Гауф написал большое количество книг в самых разных жанрах — от тонкой лирики до едкой сатиры. Это не считая многочисленных статей и рецензий в газетах и еженедельниках.
Однако по порядку. Талант Гауфа сказался раньше всего в поэзии. Его песни — студенческие и солдатские — быстро завоевали широкую известность. Лирический герой Гауфа — человек труда, человек мужества, человек долга, верящий в справедливость. Мягко, с большой теплотой поэт говорит о солдате, крестьянском пареньке, разлученном с семьей и возлюбленной, одиноко стоящем на часах, о страданиях больной женщины, о задумчивом всаднике. Стихи его выдержаны в стиле народных песен с характерными для них рефренами, упругой интонацией, разнообразием поэтических размеров, звучностью рифм и богатством сравнений.
Особой популярностью пользовались две песни: «Верная любовь» («Стою я в полночь на посту...») и «Утренняя песня всадника» («Утренняя заря раннюю смерть мне предвещает...» — будто сам себе напророчил!).
Осенью 1825 года в свет вышел пародийный роман «Человек с луны», вызвавший оживленную дискуссию и массу кривотолков. Следующий роман Гауфа «Лихтенштайн» (1826), уже не пародийный, явился воплощением представлений писателя о том, какой должна быть подлинная литература — содержательной и одновременно занимательной.
Как и в других странах Европы, в Германии в это время были очень популярны романы В.Скотта. Они нравились Гауфу, хотя о некоторых из них он отзывался не без иронии. Он ценил в произведениях популярного автора живое изображение действительности, то, что сам называл «картинами жизни», и увлекательную манеру письма.
Ценя В. Скотта как летописца, оживившего для читателей славное и бурное прошлое, Гауф задался целью создать немецкий исторический роман. И тут хорошим «подспорьем» стало для него - „учение уже ставших классическими произведений предшественников – штюрмерской драмы Гёте «Гёц фон Берлихинген» и исторической драматургии Шиллера. Так возник «Лихтенштайн» — «романтическая сага из истории Вюртемберга», как назвал свой роман автор.
Жизнь Германии XVI века показана в романе в смене исторических событий и событий вымышленных, связанных с судьбами героев: Гауф отстаивал право писателя на вымысел в пределах исторической достоверности. «Лихтенштайн» — одно из первых произведений немецкой прозы, так уверенно изображавшее исторический процесс в динамике, в борьбе различных общественных сил — защитников герцога Ульриха и сторонников Швабского союза, рыцарей и крестьян, наемников и законопослушных бюргеров.
«Лихтенштайн» укрепил популярность Гауфа. В дальнейшем по мотивам романа было написано оперное либретто (его не успел завершить сам автор), и даже больше — благодаря вниманию публики на месте разрушенного средневекового замка был в 1840—1841 годах сооружен новый замок вверху, на скале, куда нынче устремляются романтически настроенные пестрые толпы туристов (чья еще писательская фантазия вознаграждена подобным образом?) А внизу, у подножья горы, расположен музей Гауфа с бесценными экспонатами, куда идут серьезные ценители творчества немецкого романтика. Открыта также для посещений Пещера Туманов, где скрывался злосчастный Ульрих и где навещал его юный Георг фон Штурмфедер. Но это сейчас.
А тогда Гауф в зените славы, хорошо зная свою публику, обратился к жанру, популярному у романтиков, сумев и там сказать свое слово.
Три выпуска (последний уже после смерти) «Сказочного альманаха для сыновей и дочек образованных сословий» (1826—1827) представляли собой значительное явление в немецкой литературе и обессмертили имя Гауфа.
В предисловии к первому альманаху он иронически отзывался о мещанстве, не способном подняться над мелочными заботами повседневной жизни и потому отвергающем сказку как не стоящую внимания, и с горечью писал, что сказка должна проникнуть через тысячу препон, чтобы попасть к детям, которые ещё не утратили способности переноситься в мир фантазии.
Однако сказка для Гауфа, как и для всех романтиков, была не только фантазией — фантастической ему представлялась сама жизнь. Поэтому в его сказках действительность и волшебство, реальное и невероятное тесно переплетены, и каждая сказка начинается с рассказа очевидца, вроде реалистической новеллы, написанной от первого лица.
Подобно сказкам «Тысячи и одной ночи», где обрамляющая новелла представляет историю Шахерезады и Шахрияра, Гауф вплетает сказки, рассказанные разными людьми, в весьма вероятную жизненную историю, ничуть не фантастическую.
Сказочные «пестрые картины», по мысли Гауфа, интересны не сами по себе, а в соотношении с жизнью человека. Эта тенденция характерна уже для первого цикла сказок «Караван», в котором причудливо-живописно разработан восточный колорит. Но восточные темы представляли для сказочника нечто большее, чем просто экзотику. Даже здесь проступают контуры родной отечественной действительности. Так, в «Рассказе о Маленьком Муке» проскальзывает прозрачный намек на карликовое государство, которое можно пройти от одной границы до другой за восемь часов. В финале сказки, где говорится о необходимости воздаяния заслуженной кары «вероломному королю», рассказчик вспоминает, что эту историю ему поведал отец, безвинно отсидевший около года в тюрьме.
В последующих циклах Гауф несколько отходит от восточного колорита и переносит события, происходящие в сказках, на немецкую землю. И хоть внешняя канва второго тома сказок восточная (невольники шейха рассказывают свои истории), сами сказки носят все-таки иной характер.
Действие сказки «Карлик Нос» происходит в Германии, и тут уж не обошлось без гротескного изображения военной политики монархов, привыкших есть «датский суп с красными гамбургскими клецками и паштет Сюзерен — король паштетов», монархов, сумасбродство которых отражается на подданных и приводит к войне «из-за травки». А уж завоевательная французская политика оценивается в новелле — «Александрийский шейх и его невольники», открывающей сборник, и вовсе не лицеприятно: «Франки — народ грубый и жестокосердный и идут на все, когда дело касается денег».
Острой сатирой выглядит сказка «Молодой англичанин». События ее происходят в городке Грюнвизель («все такие городишки на одно лицо...» , «все друг друга знают, всякому нзвестно, что где творится», — словом, обычный немецкий городок). Ограниченность бюргеров, их постоянные сплетни, пересуды, ничтожность бытия местной знати — бургомистра, пастора, врача, мирового судьи, пристрастие к иностранцам сумел высмеять приезжий, выдав дрессированную обезьяну за молодого англичанина, своего племянника.
Во втором сборнике автор вводит в сказочное романтическое повествование исторические события и лица и делает смелые обобщения. Так, в «Истории Альмансора» рассказывается о злоключениях сына александрийского шейха, взятого в плен французами и увезенного в Париж. И тут возникает повод рассказать о беспорядках после казни короля и показать человека, который по-доброму отнесся к пленнику. Оказывается, это никто иной, как «маленький капрал» Наполеон, теперь император Франции.
Если два первых издания имели рамочное построение с обрамляющей новеллой, то третий альманах «Харчевня в Шпессарте» смонтирован иначе. Гауф разрывает занимательную сказку «Холодное сердце», разумеется, на самом интересном месте, и потом, через много-много страниц, посвященных совсем другим, таким же захватывающим историям, рассказывает вторую часть ее, еще более увлекательную.
Последний альманах впитал в основном (за исключением одной сказки — «Саид») идеи и образы преданий южных областей Германии (Швабии и Баварии). Недаром шедевр Гауфа — сказка «Холодное сердце» открывается описанием горного Шварцвальда, его «рослых могучих елей» и тамошних жителей, которые «широки в плечах и обладают недюжинной силой», как будто впитали с детства «живительный аромат, по утрам источаемый елями...»
Вводя сказочный мотив продажи живого сердца (помните, как некогда Петер Шлемиль у Шамиссо продал свою тень?) и замены его каменным, бесчувственным, Гауф безоговорочно осуждает погоню за наживой, уже проникшую в эту лесную глушь.
Нравственный смысл сказки выражен языком богатой народой образности: крохотный Стеклянный человечек и великан Голландец Михель, два колдуна, воплощают неправедный и праведный путь к богатству. Обломок Михелева багра в руке угольщика вдруг оживает и превращается в чудовищную змею. Отчетливо звучат в сказке и сатирические ноты, напоминая о том, что сказочник Гауф был и талантливым сатириком.
Литературные сказки Вильгельма Гауфа чрезвычайно ярки, затейливы, действия их проистекают в пустыне, на пути к Каиру, в самом Каире, в Александрии, Багдаде, в Германии – дремучем шпессартском лесу, в Шотландии, во Франции — в Париже, в Италии — во Флоренции, в Голландии, на суше и на море, что дает автору повод придать повествованию необычный колорит, насытить его запоминающимися деталями, украсить народными поговорками, присказками, образной речью. Одна история сменяется другой, третьей, четвертой, создавая иллюзию, что они продолжают друг друга, как бы вытекают одна из другой.
Реальные персонажи, рассказывающие чудесные истории, зачастую сами оказываются участниками фантастических происшествий, о которых повествуется в сказках. Так, становятся героями сказки рассказчики Цалевкос, Орбазан, а в «Маленьком Муке» все события передает человек, который знал Мука.
Такое приближение сказки к действительности не только соответствовало мировосприятию романтиков, но и давало возможность раскрыть мир человеческих страстей, пороков и добродетелей. В сказке, как и в действительности, люди теряют самое драгоценное — любовь, сердечность, радость и элементарную порядочность — из-за жажды обогащения, как это произошло с героями «Холодного сердца». Черствость и неблагодарность, власть над маленьким человеком всесильных властителей осуждается в «Маленьком Муке», только в беде начинает испытывать чувство сострадания Калиф-аист.
Гауф не приемлет никакого насилия. Все, что таит в себе угрозу человеческой жизни, личности, вызывает у него бурю протеста. Может быть, поэтому так часто встречается в его сказках упоминание о стране франков, которые завоевывали другие народы и где царил террор. Это отзвук наполеоновских войн, от которых пострадала и родная страна писателя.
В сказках Гауфа много чудес, невероятных приключений, волшебных превращений, но, как некогда говаривал Карло Гоцци, целого арсенала нелепостей и чертовщины еще недостаточно, чтобы вдохнуть душу в сказку, если в ней не заложен глубокий замысел, основанный на каком-нибудь философском взгляде на жизнь.
Сказка, по мнению Гауфа, должна учить человека состраданию, сопереживанию, и особенно это относится к молодому поколению, которое не имеет жизненного опыта, скоро и бездумно осуждает чужой образ жизни и порой проходит мимо несчастья других людей.
В «Александрийском шейхе» старик объясняет юношам, в чем кроется великое очарование сказки: «Внимая... вымыслу, придуманному другим, вы сами творили вместе с ним. Вы не задерживались на окружающих предметах, на обычных своих мыслях — нет, вы все сопереживали: это с вами самими случались чудеса все, - такое участие принимали вы в том, о ком шел рассказ. Так ваш дух витал вольней и свободнее в неведомых горних сферах...»
Словом, сказка поднимает человеческий дух над обыденностью, дает ему возможность пережить возвышенные чувства, понять природу прекрасного и безобразного и проникнуться участием к страданиям человека.
Чтобы яснее было, Гауф сопоставляет сказку с другим популярным у романтиков жанром — новеллой: «Я думаю, надо делать известное различие между сказкой и теми рассказами, которые в обычной жизни зовутся новеллами... Но в конечном счете очарование сказки и новеллы проистекает из одного основного источника: нам приходится сопереживать нечто своеобразное, необычное. В сказках это необычное заключается во вмешательстве чудесного и волшебного в обыденную жизнь человека; в новеллах же все случается, правда, по естественным законам, но поразительно необычным образом».
Сочетание сказочного, волшебного, и реального, обыденного делают произведения Гауфа двуплановыми, одинаково интересными и детям и взрослым. Дети воспринимают внешнюю конкретную форму сказочного события, поддаются очарованию вымысла, их завораживает победа добра над злом, быстрая смена событий; взрослые понимают стоящие за сказочной схемой более сложные человеческие отношения, находят в его сказках глубокую философию, приметы подлинной жизни с ее радостями и разочарованиями, любовью и смертью, несправедливостью и ложью.
В последний год своей короткой жизни Гауф предпочитал новеллу, и здесь он разработал иную манеру повествования, глубоко и тонко передающую настроения его героев. Новеллы Гауфа — «Отелло», «Нищенка с Моста искусств», «Певица», «Еврей Зюсс», «Последние рыцари Мариенбурга» и «Портрет императора» — важные вехи в развитии немецкой прозы начала XIX века в ее движении от романтизма к реализму.
Перед смертью, собрав в августе 1827 года необходимый материал в Тироле, Гауф работал над романом «Андреас Хофер», посвященном событиям тирольского восстания 1809 года. Тема народных движений, намеченная еще в «Лихтенштайне», теперь выступала как воспоминание о недавнем прошлом, память о годах, когда решалась — и на долгое время — дальнейшая судьба народов Германии и Австрии. Он мечтал увековечить образ воспетого поэтами, в частности Эйхендорфом, тирольского Вильгельма Телля, изрешеченного в Мантуе французским расстрельным Сводом.
Не считая юношеского увлечения восточной экзотикой, так ярко отразившемся в сказках, Гауф был в основном певцом швабского уклада жизни Вюртемберга, о котором он с такой любовью писал и в балладах, и в новеллах, и в сказках, и в романе «Лихтенштайн». Он ревниво отделял Вюртемберг от других немецких государств, хотя и был сторонником объединения Германии. Во многом это дань традиции, заложенной поэтами «швабской школы», во многом и дань восхищения творчеством земляка Шиллера.
Но, как это часто бывает с подлинными талантами и патриотами, «малая родина» вывела своего сына не только за рамки национальной немецкой, но и европейской литературы.
Дом современного ребенка, в какой бы он стране ни жил, невозможно представить без сказок Гауфа, без мультфильмов на его сюжеты. Гауфа иллюстрировали признанные мастера: в начале века — А. Кубин, в пятедесятые годы — И. Трнка. Композитор Н. Шульце в 1943 году написал оперу на сюжет «Холодного сердца». В 1957 году с элементами пародии была экранизирована «Харчевня в Шпессарте», получился веселый, музыкальный фильм.
Сказки Гауфа в русских переводах издавались много-много раз, правда, чаще лишь в изданиях для младших школьников, с сокращениями, без обрамляющих новелл и «реальных свидетельств» рассказчика, в силу чего, вероятно, наши дети не увидели за занимательностью сюжета того глубокого смысла, который вкладывал в них автор. Еще меньше повезло новеллам, они выходили крайне редко. А увлекательный роман «Лихтенштайн» в последний раз в сокращении появился в самом начале XX века, хотя до этого неоднократно переиздавался и на немецком языке как добротное учебное пособие для гимназистов. Заботились тогда об изучении иностранных языков!
Вильгельм Гауф являл собой писателя нового типа: он не только творил в различных жанрах — в поэзии, прозе, публицистике, журналистике, но был и удачливым издателем еженедельников, альманахов, сборников и хорошо знал запросы читающей публики, хотя и не потакал им. Если еще раз вспомнить, как много сделано им за три года стремительной творческой деятельности, то поистине удивишься неисчерпаемым человеческим возможностям, когда они движимы любовью, точнее, страстью к делу и озарены талантом.
Гауф вкупе со своими собратьями по перу видел в фольклоре, народном творчестве свои эстетические образцы, источники современной литературы и основу ее национального характера. Немецкие романтики, как было однажды образно сказано, пробудили народную сказку от сна Спящей красавицы для будущих поколений. Для творчества Л. Тика, А. Шамиссо, К. Брентано, Э.Т.А. Гофмана, В. Гауфа свойственно сочетание волшебного, фантастического, призрачного и мистического с современной действительностью.По своему характеру сказки этих писателей различны. Наиболее близок к фольклорной традиции Тик, в сказках и пьесах которого фольклорные элементы соединяются с бытовой семейной хроникой. Большинство сказок Брентано, во многом стилизованных, также сопрягают сильно завуалированные фольклорные черты со свободным вымыслом и элементами сатиры. Всё необычное становится у него само собой разумеющимся. Сказки Гофмана, где связи с фольклором наименее опосредованы, основаны на сочетании реального с ирреальным. Писатель переносит сказочное в современность, в действительную жизнь. Самые фантастические произведения Гофмана никогда не отрешаются от действительности, что в какой-то мере продолжает линию Шамиссо, рисовавшего людей и нравы современности. Гауфу удалось гармонично соединить актуальные идеи не только с национальной, но и восточной сказочной традицией, да еще местами придать своему повествованию сатирический смысл.
Сказка благодаря немецким романтикам стала каноном высокой поэзии, новым литературным жанром, который в наши дни перерос в многоплановый роман, повесть, своеобразный сказочный эпос (например, у Толкина) и включает описания человеческих чувств, природы, быта, что определяет ее национальный колорит; живописует исторические события, явления природы, растительный и животный мир, научно-технические достижения, что придает ей познавательный характер. Современная сказка, освоив принцип свободного обращения с исходным материалом романтиков, часто заимствует опыт других жанров — романа, драмы, поэзии. Отсюда и элементы драматизма, лиризма, эпичности. В литературной сказке переплетаются черты сказки о животных и волшебной, приключенческой и детективной повести, научной фантастики и пародийной литературы. Она может вырасти из народной сказки, предания, поверья, саги, легенды, даже пословицы и детской песенки, а также литературного произведения. Как и у романтиков, нынешняя литературная сказка насыщена тончайшими психологическими оттенками, ее герои переживают целую гамму чувств — от любви, доброты, сострадания до презрения, жестокости, ненависти...
Әлемнiң ұлы физиктерi
Электр машиналары саласындағы маңызды әзірлемелердің авторы
ХІХ ғ. Европа мәдениеті
Экология ғылымы туралы
С. Датұлы және И. Тайманұлы бастаған шаруалар көтерілістерінің салыстырмалы себебі, мәні және ерекшеліктері
Кенесары Қасымұлы бастаған ұлт - азатт козгалыстын басталуы
Ағыбай батыр Қоңырбайұлы
Экологиялық философия ғылымының тарихы
Людвиг Ван Бетховен
Гальваникалық элементтің ашылу тарихы